Максим легко согласился на интервью, так как, по его мнению, нужно откликаться на интерес, вызванный к твоей персоне. Интерес вызван, потому что Максим Аверин талантлив и необычен, в театре он играет ведущие роли сразу в нескольких классических пьесах, а по ТВ снова показывают сериал «Карусель», где у актера яркая, психологически очень сложная роль.

- Да, роль Ёшки сложно бы сделать. Но мне это было любопыно. Я ведь, когда читаю сценарий, в первую очередь думаю: как зацепить зрителя, чтобы ему было интересно, чтобы в душе что-то отозвалось. Играть тех, кто просто ходит по офису в дорогих костюмах, я не хочу. Мне больше нравятся «лохматые» персонажи - так я их называю. Вот сейчас играл в «Докторе Живаго». Роль небольшая, но насыщенная, и персонаж необычный, любопытный. И «Карусели» интересный герой.
- Вы снимались с волками. Контакт с ними найти было непросто?
- Конечно, это же волки, а не собачки! Их невозможно приручить, скомандовать «Сидеть!», «Лежать!» Они этого не поймут. Главное - не показывать им, что ты их боишься. Я с ними снимался в вольерах. Правда, сначала меня уверяли, что волки
от меня бyдут на расстоянии… Но был случай, когда я в кадре шел с волчицей, ее, вообще-то, привязали тросом. И вдруг трос порвался... Волчица, почуяв свободу, рванула в горы. Дрессировщица прямо-таки криком остановила ее. Кстати, на съемках сериала «Доктор Живаго» я снова встретился с эти­ми волками. Представляете, они меня узнали! Режиссер Александр Прошкин аж удивился: «0, так это твои знакомые!»
- Ваша партнерша по «Карусели» Светлана Ходченкова рассказывала, что вы на площадке шутили, постоянно разэыгрывали всех…
- Во время съемок я люблю, что называется, проникать в лю­дей, дружить с ними. Считаю, что когда находишь контакт не только с режиссером, но и с гримером, ко­стюмером, тебе легче работается. То есть в окружении любви рабо­тается легче.
- Может, и с нами пошутите? Анекдот расскажете?
- Могу. Встречаются две блон­динки. Одна другой говорит: «Ты знаешь, как переводится «I don't know»?» Та отвечает: «Нет, не знаю». -«Вот и никто не зна­ет!» - возмущается первая. Знаете, надо к себе немножко иронично относиться.Хотя есть ар­тисты, которые ведут себя по-дру­гому и относятся к себе серьезно. Это их право. А мне нравится шутить, веселиться. Но это не значит, что я превращаю работу в какой-то беско­нечный каламбур. Про­сто если смешно, то по­чему бы не посмеяться?
- Никто не обижался на Ваши шутки?
- Надеюсь, нет. Но если кто-то затаил оби­ду, то прошу проще­ния... Я ведь стараюсь шутить по­-доброму. Сам-то глубоко пережи­ваю, если меня кто-то обидит. Правда, в итоге прощаю. Зачем тас­кать зто за собой как рюкзак? Ведь с годами такую ношу все тяжелее нести.
- Вашим прорывом в кино можно назвать «Магнитные бури». Как Вам работалось с Вадимом Абдрашитовым?
- До фильма «Магнитные бури» меня использовали как-то од­нобоко. Особенно после картины «Любовь зла». На первой в моей жизни пресс-конференции журна­листы назвали меня русским Джи­мом Кэрри. «Вам, - говорят, - ос­талось только сняться в«Шоу Тру­мена». Я набрался наглости и отве­тил: «Я ваш русский Максим Аверин». На «Магнигные бури» я попал почти случайно. Абдрашитов уже выбрал кого-то на главную роль. А я сначала не знал, что это будет история парня из рабочего поселка, и пришел на пробы весь такой модный - в клешах, с серь­гами в ушах. Абдрашитов спраши­вает: «Кто это?» А ему говоряr. «Это очень хороший артист из «Сатири­кона». Он с удивлением: «Да?!» Но потом мы долго беседовали, и мое утверждение произошло плавно. Вадим Юсупович просто повернул
мою жизнь. Это было счастье - ра­ботать с таким мастером, а еще очень хорошая школа.
- В чем это выражалось?
- Абдрашитов мне сказал: «По­нятно. Это ты умеешь, но сейчас мы будем учиться другому». Картина практически вся построена на крупных планах, в ней мало слов, но так много энергетики! Теперь, когда работаю над ролью, вспоминаю, чему меня учил Вадим Юсупович. Не то чтобы я сижу дома с ролью и карандашом в руках. Но ведь в «Карусели» двенадцать се­рий, и нужно, чтобы все двенадцать вечеров людям было интересно. Мне приятно, что в одном интервью режиссер «Карусели» Вячеслав Ни­кифоров сказал обо мне: «Аверин - артист думающий».
- По какой роли Вас чаще всего узнают?
- По Ёшке из «Карусели». Стою в аэропорту на паспортном контро­ле, усталый, спать хочу. Вдруг под­ходит мужчина и говорит: «Мы с ва­ми вчера летели. А когда вы подни­мались по трапу, все говорили: «Наш Ёшка идет!» Ну, приятно же! Дорогого стоит. Эта роль для широ­кого круга зрителей. А кто-то знает меня по театру...
- Отрицательные отзывы Вас расстраивают?
- Ох! Я их все собираю! Кон­стантин Аркадьевич Райкин однаж­ды сказал: «Я бы с критиков брал клятву Гиппократа». То есть: не на­вреди! Допустим, я человек силь­ный - прочтy и скажу, что это мне­ние лишь одного критика. А если молодой артист,только пришедший в театр, читает о себе такую крити­ческую рецензию? Это может его просто уничтожить! Профессия ак­тера очень сложная: не все сразу
получается, бывают неудачи. Впро­чем, право на ошибку тоже должно быть, ибо человек, который не оши­бается, не имеет права на взлет. Ведь когда ты прокалываешься, то понимаешь, что есть куда двигать­ся. Бывают же ситуации: ты остана­вливаешься, решив, что все уже умеешь. А потом - раз!.. и тебе го­ворят: «Артист Аверин здесь плохо сыграл». И ты начинаешь действо­вать! Вообще, артист должен уметь наблюдать за жизнью, много ез­дить, много читать, должен быть лю­бопытным и быть... губкой, которая впитывает впечатления.
- Вы  фанат своей профессии?
- Каждый должен заниматься своим делом. Я не понимаю арти­стов, которые лезут на трибуну, в думу. Не осуждаю, но просто это не мое. Наш актерский фронт ра­боты здесь - на сцене, на съем­ках. Мы живем в неспокойное время: вокруг войны, убивают лю­дей. И все же это время прекрас­ное, потому что у нас есть выбор: мы можем читать что хотим, ездить куда хотим, смотреть те фильмы, которые мои родители смотрели подпольно.Главное – стремиться к лучшему. Любимая русская пора, когда все делается на авось и на халяву, прошла. Не люблю, когда сидят и говорят: «А что делать?! Работы нет!» Надо идти и что-то делать. Свою жизнь можно изме­нить.
- А Вы можете послужить примером в этом смысле?
- Ну, да. После поступления в театр «Сатирикон», до начала сезо­на, мне надо было занять целое ле­то, надо было что-то делать. И я по­шел на бензоколонку бензин заправлять. Скажу больше. Когда уже начал сниматься, а денег все равно не было, пошел в казино работать артистом шоу. Снимался для обложек CD-дисков, работал в рекламе. На мой взгляд, надо иметь подвижную душу. Я ведь представляю, что когда-то стану неинтересен в профессии или, не дай бог, мной что-то случится. Меня ведь тогда перестанут снимать. Но жить-то я должен. Что мне тогда – «выйти из окна»? Не будет этого! Я очень дорожу своей жизнью, у меня есть родители, друзья… Жизнь - это Божий дар, значит ее и надо использовать. Вот, например, бизнес для меня закрытая сфера, но если надо будет, я научусь.
- Константин Райкин как-то сказал о вас: «Максим Аверин вырос в интересного перспективного актера». Что нужно сделать для того, чтобы услышать от худрука театра такие слова?
- Не гнаться за успехом, просто работать. Когда в 1997 году я поступил в театр, меня там не ждали с распростертыми объятиями. Ждать надо было мне. Конечно, тот период, пока я играл в массовке, я мог потерять профессию, стать растренированным. Но это уже моя задача - быть все время в форме. Шанс ведь дается каждому. Просто нужно быть готовым к нему и вовремя его схватить. А слова Константина Аркадьевича ценны тем, что их произнес бoльшой мастер. Похвала, она ведь как халва: ее съел и забыл. В угол похвалу не поставишь. Вчерашний успех закончился, и продолжается труд.
- Знаете, как Вс некоторые называют? Фактурный блондин. Согласны?
- Нет, конечно! Я просто хороший парень. Веселый человек. Хотя иногда бывает и грустно. Есть вещи, которые меня очень сильно возмущают. Например, безответственность. Я с ума сойду, если кому-то что-то пообещаю и не сделаю.
- Какие у Вас друзья?
- Рядом со мной друзья шум­ные, с которыми можно поспорить. Вот, например, с Граней Стекловой мы очень дружим, но иногда можем и спорить до хрипоты. Меня боль­ше настораживают люди, которые все время соглашаются и говорят, что все прекрасно... И в семейной жизни точно так же. Прекрасно, когда ты с человеком можешь по­ругаться, пульнуть в стену чашку. Это же жизнь! И если семейные па­ры уверяют, что никогда не ругают­ся, я думаю: «Значит, он ей изменя­ет». Отсутствие недостатков гово­рит о том, что в человеке мало дос­тоинств. Опасаюсь людей без недостатков.
- Вы живете один?
- Нет, я не один. У меня есть любовь. И у нас очень хоро­шие, свободные и взрослые отно­шения.
- Как у вас появились кошки?
- Я подобрал их. Правда, то­гда еще не знал, что Яша - ту­рецкий ангор, а Фира - сиам­ская кошка. Очень интересно, как я ее нашел: поехал в гости и уви­дел брошенную кошку в кустах. Говорю: «Иди сюда». Она не идет. С характером! А мокрая вся... Через четыре часа выхожу, она опять сидит, а дождь продол­жает идти. Когда позвал ее еще раз, она спокойно села на сиде­нье моей машины и мы поехали. Кошки у меня совершенно раз­ные: Яшка все время орет в ма­шине с перепуга, а Фира спокой­но едет и смотрит в окно. Смеш­ная такая! Мне пришлось долго ее отогревать, видимо, сильно обидели. Она все время прята­лась в кладовке и огрызалась.
- У Вас наконец-то есть своя квартира. А дом построить планируете?
- Конечно. Я мечтаю постро­ить дом и заниматься садом. Сей­час читаю «Настольную книгу ге­дониста». Это про человека, ко­торый наслаждается жизнью. Чи­таешь и понимаешь, что так никогда не будет. Ты не можешь расслабиться, пить вино и лежать на диване. Мы живем в каком-то бешеном ритме. Мне хотелось бы быть гедонистом и жить, напри­мер, в Лондоне, но при этом я обожаю Москву. И я абсолютно русский человек.
- Есть любимые сеста в столице?
- Воробьевы горы. Люблю ос­тановиться, посмотреть на откры­вающийся вид. Часто после спек­такля энергия еще бурлит, ты не можешь пойти домой и лечь спать, поэтому садишься в машину и едешь в ночь...
- У Вас есть лекарство от проблем и неудач?
- Спасает только любовь. А также мама с папой. Вот мои ки­ты. Еще помогает работа. Зри­тельская энергетика восстанавли­вает. И в такие моменты пони­маю: какая же у меня замечатель­ная профессия!

Наталья Клокова