- Максим, откуда в вас столько энергии?- Просто мне очень нравится эта профессия: спектакли, репетиции, аплодисменты, цветы. Нравится этот напряженный образ жизни. Я в нем существую 24 часа в сутки. Даже когда сплю, мне снятся ужасы: я постоянно куда-то опаздываю, бегу на сцену, с париком, костюмом что-то не то...
- Как же вы расслабляетесь, чем поддерживаете себя - кофе, алкоголем?
- Все это самообман. Разве может взбодрить чашечка кофе? Да и алкоголь не расслабляет. Я после спектакля приезжаю уставший, тело еще живет, кровь бурлит, спать не можешь. Нальешь себе коньяка, выпьешь... и еще бодрее становишься -за компьютером полночи сидишь. Ну, ладно, думаешь, два часа еще посплю.
- Всего два часа?
- Иногда вообще не ложусь. Хотя артист, он ведь какой человек? Ему бы полежать, помечтать, как он «Оскара» будет получать. Но я работаю в театре, где дисциплина превыше всего. Мне повезло с мастерами, которые меня учили профессии. Константин Аркадьевич Райкин - высокопрофессиональный человек, мой главный учитель.
Вы впервые снялись в кино шестилетним мальчиком. Как это получилось?
Мои мама и папа работали на «Мосфильме». Папа поехал в сьемочную экспедицию в Махачкалу, где снимался фильм

- Вас сразу приняли в театральное училище имени Щукина?
- Меня приняли только со второго захода, и это хорошо. Надо было понять, какими категориями ты меришь себя, профессию. Кстати, самое лучшее состояние артиста - это усталость, потому что перестаешь заниматься мелочами, а больше концентрируешься на роли. В нашем театре я самый травматичный актер. Раз в начале спектакля голову себе разбил, кровь хлестала... На «Макбетте» шпагой себе проткнул ногу. А в «Ричарде III» у меня в руке однажды раскололся бокал - рука порезана, я весь в крови, а через минуту нужно выходить уже в другой роли. Руку какими-то тряпками замотали. И что вы думаете? Это был мой лучший спектакль!
- Вы не раз говорили, что из вас в кино пытались сделать Джима Кэрри.
- А мы похожи (делает гримасу а-ля Джим Кэрри). С кем меня только не сравнивали: то я молодой Марлон Брандо, то Сергей Гармаш. И даже Василий Шукшин. Не самая, конечно, плохая компания.
- Вам ведь славу принес Ешка из сериала «Карусель»?
По-настоящему знаменитых людей у нас в стране двое: Владимир Владимирович Путин и Алла Борисовна Пугачева. Их знают в лицо, по имени и отчеству. И потом, для меня слава не цель, главное, чтобы мой «продукт» находил отклик. Наш зритель откликается на теплые, человеческие истории, над которыми можно поплакать, посмеяться. У американцев -экшн, а у нас - душевное кино. Что касается «Карусели», для меня очень ценно то, что удалось держать зрителей двенадцать вечеров у телевизора.
- Как получилось, что в сериале «Доктор Живаго» именно вам досталась роль Памфила, человека, который убил своих детей и жену?
- Я среди многих актеров пробовался на роль Живаго. И как-то режиссер Александр Прошкин предложил: «У меня есть для тебя другой герой - партизан Памфил». То, что это персонаж только на одну серию, меня не смущало. Я знаю цену яркому эпизоду. И потом, Прошкин из тех великих «дядек», как я их называю, каких осталось мало. Он с актерами по-настоящему работает. А Вадим Абдрашитов! Этот режиссер, я считаю, меня воспитал. До его фильма «Магнитные бури» я снимался в кино, но именно с Вадимом Юсуповичем, так сказать, окончил все четыре курса ВГИКа. По-настоящему понял, что такое кинокамера, как играть на крупных планах - чтобы каждая жилка на лице работала.
- В фильме «Азирис Нуна» вы просто потрясающе сыграли кота-сфинкса Шидлу. У своих котов повадкам учились?
- Конечно! В детстве у меня, правда, были собаки. А когда я вырос, в мою жизнь ворвались коты. Совершенно случайно, сразу. Яша турецкий ангорец, жуткий эгоист, и сиамка Фира, которую я подобрал на улице. Она - полная Яшке противоположность, буквально его вылизывает, а он это даже не ценит. Так вот, еще у нас в «Сатириконе» был спектакль «Шантеклер», и я играл там кота. Мало того, я и по гороскопу Кот.
- Вы - лауреат премии «Триумф», премии Правительства РФ в области культуры. И все получено до тридцати лет. Корона не жмет?
- Какая корона?! Лишь недавно получил «Чайку», хотя четырежды номинировали. Пока нет Президентской премии. Но если серьезно, я человек не тщеславный. Однако думаю, лучше награды получать, когда ты еще молод, а не как утешительный приз за выслугу лет.
- Скоро десять лет, как вы в «Сатириконе». Можно сказать, что этот театр - ваш дом?
- Минуточку, дом - это мой дом. А территория театра отдельно. Я там работаю, я обожаю «Сатирикон». Но это - служба великому слову «Театр». К географии отношения не имеет.
- С коллегами у вас деловые отношения?
- Ну, я же не бизнесмен. Мы со многими актерами пришли в «Сатирикон» одновременно. Гриша Сиятвинда, Агриппина Стеклова, Денис Суханов, Тимофей Трибунцев... Они не только мои партнеры - родные люди. А с Граней Стекловой мы партнерствуем на каком-то уже молекулярном уровне.
- В «Ричарде III» вы заняты в трех ролях: герцог Кларенс, король Эдвард и герцогиня Йоркская. Каково это - играть женщину?
- Тут важно понять – ради чего, зачем.  Просто ради хохмы - ненавижу! Я сначала не понимал, зачем именно мне играть герцогиню. Но режиссер Юрий Бутусов сказал: «Пойми, эта героиня пе­режила такие беды, что потеряла всю свою женственность». Кроме того, это ведь одна семья, нужно было подчеркнуть фамильное сходство. Три роли в одном спектакле - мой экзамен, когда в кулису ушел одним героем, а через минуту из другой кулисы вышел другим. Как-то мои друзья пришли на «Ричарда», а потом спросили: «Где вам удалось найти трех таких похожих актеров?»
- Удобно играть в условных костюмах, которым отдается предпочтение в «Сатириконе»?
- Можно было бы в спектаклях по Шекспиру нарядить актеров в золото, пурпур и меха. Поверьте, это не так важно. Я полностью согласен с режиссером Юрием Бутусовым, что для актера, для роли самая главная одежда - душа.
- А в повседневной жизни как предпочитаете одеваться?
- Я считаю, что одежда должна продолжать тебя, твое настроение. Вот сегодня мне захотелось надеть светлый джемпер. Белый цвет обожаю. Летом у меня в основном гардероб весь белый. Могу год не ходить по магазинам и не покупать себе ничего. Но свитерочек легонький, воздушный не удержусь и куплю.
- На сайтах поклонницы восхи­щаются: «Максим, вы самый талантливый!» А одна написала: «У вас идеальная форма головы, но зачем вы побрились?»
- Когда в наш театр пришел Бутусов ставить «Лира», где я играю Эдмунда, он решил, что для этой роли я должен сбрить волосы. Ради Юры Бутусова, который поставил у нас такие гениальные спектакли, я на многое готов, не то что налысо побриться
- И нравится Вам с «босой» головой?
- Нравится. Это удобно для актера. Легче парик сделать, чем без конца травить и перекрашивать свои волосы. Вот я сейчас играю Мартынова в фильме про Лермонтова, и мне сделали очень хороший парик. К тому же волосы - не зубы, отрастут.
- Вы дважды участвовали в дефиле знаменитого французского Кутюрье Жерара Сене.
- Меня пригласили друзья поучаствовать в его показах. Сене - великий человек. И, как все французы, легкий, ветреный даже. Он одевает пол-Голливуда. Роберт Де Ниро, Джереми Айронс, Жан Рено носят костюмы, смоделированные им. И в моей личной коллекции теперь есть смокинг от Жерара Сене и пара обуви.
- Как это было - ходить по подиуму?
- Страшно! Я так не нервничаю, когда на сцену выхожу. Но мне так понравилось, что я готов повторить. Это какой-то детский азарт, как будто играешь в «войнушку». Кроме того, в этом еще одна твоя грань проявляется.
- Значит, Вы неравнодушны к «высокой моде»?
- Люблю классику – Ив Сен-Лоран, Пьер Карден, его костюмы строгие, но при этом такой «Коттон-клуб». А Гальяно? Посмотрите его показы: как он работает с фактурой, с людьми! А Шанель! Это же просто живописцы, которые создавали интереснейшие образы!
- Говорят, что когда на сцену выходит Аверин, за ним тянется шлейф дорогого парфюма.
Люблю хорошие ароматы. Любимые - Ив Сен-Лоран Opium и Живанши Gentleman.
- Как вас родители воспитывали?
- Отец, знаете, как наказывал? Заставлял переписывать от руки, например, «Ваньку Жукова». Я писал и плакал от жалости к Ваньке, лет-то мне тогда мало было. Родители меня рано читать научили. Еще дали мне хорошее здоровье. Папа по утрам на зарядку с собой брал, помню, мы с ним даже по снегу босиком бегали. Он «моржевал», и как-то он купался в проруби, а я ему говорю: «Давай, я тоже!» Снял с себя одежду, уже даже ногу в прорубь окунул. Тут отец говорит: «Стоп! Верю, что можешь!» И, конечно, мамочка моя любимая многому меня научила. Никогда не одергивала: «Не лезь туда, не ходи сюда, а то упадешь». Наоборот, она воспитывала меня мужчиной: «Максим, никто никогда не должен видеть твоих слез».

- На сцене плачете не по-настоящему?

- Я вообще на сцене все делаю по-настоящему. Если я буду что-то там играть, вы же ко мне не подключитесь, никогда мне не поверите. Фаине Георгиевне Раневской сказали как-то в интервью: «Вы столько в этой роли выплеснули!» Она говорит: «Деточка, выплескивают помои». - «Но вы так сыграли!» А Фаина Георгиевна: «Пусть играют дети. Я-живу». 

Glance, весна 2007