Встречу корреспондентам “МК” Максим Аверин назначил в своем любимом японском ресторане. Как выяснилось, любимое блюдо Максима — суши. “И давайте-ка сразу на “ты” — с ходу предложил актер.

— Максим, ты вот так всегда легко с людьми сходишься?

— Легко, если только в мою сторону не направлены агрессия и хамство. Я очень открытый человек, хотя понятно, что запретная территория существует, и туда никого не пускаю. Мне кажется, всегда нужно относиться к людям по-человечески, тогда почти всегда получаешь то же самое взамен.

— Ты без колес сегодня? Или своей машиной сегодня не обзавелся?

— Я тут возвращался со съемок и стукнулся не очень удачно. Но ничего, тачку скоро поправят, до металлолома ей далеко. Уже на следующий день спустился в метро. Я хотя и десять лет за рулем, но периодически “опускаю” себя под землю. Ощущения от метро остались хорошие…

— Читаешь в вагоне?

— Нет, боже упаси. Ну как можно читать серьезные книжки в метро? Мне по душе биографии интересных людей, даже не знаменитых, а именно интересных, таких становится все меньше. К сожалению, старое поколение уходит, а кто придет им на смену — неизвестно… А в метро я людей разглядываю. Столько лиц забавных! А, чуть не забыл, знаете, что я еще в подземке заметил — запах самого метро пропал. Я от него раньше кайфовал. Описать его не могу, но обоняние помнит, что-то это было такое родное, откуда-то из детства, а тут раз — и исчезло.

— Ты обмолвился, что летний отпуск в Камбодже провел. Там какой запах запомнился?

— Запах нищеты. Все тощие, но у них такой образ жизни, маленькие “домики-тыквы” на ножках. При этом они трудяги. Во Вьетнаме видел рыбацкую деревню, с виду очень бедную, хотя там и супермаркеты, и свои миллионеры. Просто таков у них уклад жизни — веками так жить привыкли.

Другое дело мы, русские, со своей фирменной чертой характера — любим повыпендриваться. Смотрите все — я гуляю! Но зато только у нас есть такое понятие, как ностальгия. А как же хорошо ностальгировать за границей! У меня мечта — в старости, когда уже все закончится, когда я не смогу работать по профессии, уехать куда-нибудь, где будет океан, чтобы километр в одну сторону — никого нет, километр в другую — никого нет.

— А как же общение? Или хочешь стать Робинзоном?

— Ну есть же интернет, электронная почта, скайп-телефония. Да и вообще, я даже не знаю, когда моя старость придет. Может, лет в 90, и я никого уже видеть не захочу... Или не смогу. Единственное, что мне тогда будет надо, — чтобы собака рядом бегала.

— А дети?

— Ну собаку я еще могу запланировать, а то, что дается богом...

— О сцене еще в детстве мечтал?

— Честно говоря, не помню, когда ко мне пришла эта мысль, но я точно знал, что буду артистом. У меня такое ощущение, что я был так изначально запрограммирован. У меня нет хобби, я не коллекционирую марки или бабочек. Меня интересует только моя профессия и все, что с ней связано. Много езжу по стране, смотрю вокруг, изучаю, впитывая в себя людскую атмосферу — все это в итоге работает на мою профессию.

— В театре ты работаешь намного больше, чем в кино, но славу тебе принес именно телевизор…

— Я считаю себя в первую очередь театральным актером. Но и в кино мне теперь не страшно работать. Мне повезло, на заре кинокарьеры у меня были очень хорошие режиссеры: Абдрашитов, Никифоров, Прошкин, Смирнов — потрясающие мастера, у которых я учился работать.

— И все-таки театр — это первая любовь?

— Скажу больше: театр для меня — это реабилитация всего того, что происходит в жизни: съемки, нервное напряжение, разочарования. Все эмоциональные переживания обнуляются, когда выходишь на сцену. Это непередаваемые ощущения. В любом спектакле есть несколько моментов, когда ты чувствуешь настоящее единение со зрителем и получаешь очень мощную порцию удовольствия от этого. Но при условии, что все происходящее на сцене — искренне, честно, даже где-то исповедально.

— Театр — понятно... А что тебе дал “Глухарь”?

— Есть много артистов талантливых, преданных своему делу, но, к сожалению, неизвестных широкой публике. В профессии актера все-таки большую роль играет случайность. Мне повезло, моя роль в сериале выстрелила, как говорится, пошла в народ. Сериал собирает большую аудиторию, но, согласитесь, ее надо заслужить. Поэтому мне было особенно приятно, когда зрители, которые полюбили меня по сериалу, пришли в театр, и для них это стало настоящем открытием.

— А как ты понял, что стал популярным?

— Просто однажды вышел на улицу — а навстречу идут люди и улыбаются мне, искренне так улыбаются. Но к популярности нельзя серьезно относиться, я прекрасно понимаю, что это временное явление. Поэтому не хочу привыкать к этому состоянию. Конечно, мне не хотелось бы, чтобы все вдруг закончилось раз и навсегда. Есть хороший пример: про голливудскую звезду Роберта Де Ниро говорят, что он не кассовый актер, а смотрибельный. Мне хотелось бы быть именно таким актером. Чтобы зритель голосовал за меня сердцем. А звезды, которые утверждают, что их достали с просьбами об автографе или просьбами сфотографироваться на мобильный телефон, просто врут. Отними у них это — и они сразу же зачахнут.

— Какой он — твой зритель?

— Когда вышел сериал “Карусель”, я думал, его смотрят только домохозяйки. Для меня было откровением, когда на улице ко мне подходили отслужившие в армии мужики и говорили: “Круто!” Это приятно, когда твоя работа находит отклик в сердцах людей. И я определил для себя такую теорию: наш зритель нуждается в теплоте. Ему нужен такой герой, который был бы для него родным, живым, улыбался с экрана. И когда мне говорят: “Что ты все улыбаешься?” — я отвечаю: “Да потому что именно в этом и нуждаются люди!” Мы же, по сути, очень одиноки в этом мире. Поэтому так живо реагируем на то, что нам близко, и так охотно воспринимаем своих настоящих героев, которые похожи на окружающих нас людей.

— У тебя очень серьезная для молодого человека жизненная философия.

— У меня как раз сейчас знаковый рубеж — 33 года, возраст Христа. Вообще-то я считаю, что в моей жизни наступил гармоничный период. У меня все есть — я успешен, узнаваем, востребован, любим. Знаете, большая проблема людей в том, что у них не сбываются мечты. Многие люди гармонии достичь не могут и живут в каком-то аду. И вот тогда начинаются пьянство, наркотики. А мне этого ничего не надо, я достиг своей гармонии, хотя, может, конечно, и заблуждаюсь, но мне хорошо. У меня был период в жизни, когда я думал, что я самый несчастный. Но это было заблуждение. Если ты здоров, руки-ноги есть, да вообще просто жив, это уже счастье.

— Где бы хотелось еще попробовать себя?

— Безумно хотелось бы поучаствовать в мюзикле, это роскошное зрелище и главное — это абсолютно мой жанр. Хотя пою я только дома.

— Какую музыку слушаешь?

— Мне вообще много что нравится. Нет такого, что я люблю принципиально, например, только рок, а попсу отвергаю. В последнее время подсел на Майкла Джексона. Он, без сомнения, настоящий гений, человек, которого поцеловал Бог.

— Как относишься к спорту?

— Очень люблю плавание, хочу восстановить походы в бассейн. Футбол люблю, но только смотреть. Как зрелище это очень увлекательно, просто потрясающе, это своего рода театральная постановка, поэтому меня это не может не впечатлить. У меня брат занимался легкой атлетикой — бегом с препятствиями, я просил взять меня с собой, и он отвел меня в секцию метания ядра. Смеху-то было…

— О брате очень тепло говоришь…

— Брат у меня прекрасный, но театр не любит. (Смеется.) И пока в детях его я тяги не вижу. Мне казалось, моя племянница Полиночка, сейчас она в четвертый класс пошла, как раз должна быть увлечена. Но она любит других героев. Ее кумир — Антон Макарский, кстати, мой однокурсник. У нас с Антоном дни рождения в один день.

— Что тебя трогает в жизни?

— Недавно общался на интернет-форуме с поклонниками, с друзьями. И вдруг они выложили нарезку кадров из сериала “Глухарь” — эпизодов встречи с мамой, я ведь по фильму, как и в жизни, очень заботливый сын. Это так хорошо было сделано, особенно момент, когда мама моего героя жениха своего ждет, и такая она родная, близкая… Меня очень эта нарезка зацепила! Была ночь, но я сразу своей маме позвонил: “Мамочка, как же я тебя люблю!” Расплакался даже.

— Заработанных денег в кино и театре на жизнь хватает?

— У меня около трех десятков работ в кино и на телевидении. За границей с таким багажом можно было бы уже не работать, а жить на проценты и отчисления. Я недавно читал интервью с Джонни Деппом... Это прекрасно, когда человек в состоянии приобрести целый остров и говорить, что этот берег он назвал в честь Марлона Брандо, а вот этот — в честь жены. И я подумал, почему бы и мне так не сделать? Вот куплю квартиру и каждый угол в ней назову в честь своих близких родственников.

НазадВстречу корреспондентам “МК” Максим Аверин назначил в своем любимом японском ресторане. Как выяснилось, любимое блюдо Максима — суши. “И давайте-ка сразу на “ты” — с ходу предложил актер.

— Максим, ты вот так всегда легко с людьми сходишься?

— Легко, если только в мою сторону не направлены агрессия и хамство. Я очень открытый человек, хотя понятно, что запретная территория существует, и туда никого не пускаю. Мне кажется, всегда нужно относиться к людям по-человечески, тогда почти всегда получаешь то же самое взамен.

— Ты без колес сегодня? Или своей машиной сегодня не обзавелся?

— Я тут возвращался со съемок и стукнулся не очень удачно. Но ничего, тачку скоро поправят, до металлолома ей далеко. Уже на следующий день спустился в метро. Я хотя и десять лет за рулем, но периодически “опускаю” себя под землю. Ощущения от метро остались хорошие…

— Читаешь в вагоне?

— Нет, боже упаси. Ну как можно читать серьезные книжки в метро? Мне по душе биографии интересных людей, даже не знаменитых, а именно интересных, таких становится все меньше. К сожалению, старое поколение уходит, а кто придет им на смену — неизвестно… А в метро я людей разглядываю. Столько лиц забавных! А, чуть не забыл, знаете, что я еще в подземке заметил — запах самого метро пропал. Я от него раньше кайфовал. Описать его не могу, но обоняние помнит, что-то это было такое родное, откуда-то из детства, а тут раз — и исчезло.

— Ты обмолвился, что летний отпуск в Камбодже провел. Там какой запах запомнился?

— Запах нищеты. Все тощие, но у них такой образ жизни, маленькие “домики-тыквы” на ножках. При этом они трудяги. Во Вьетнаме видел рыбацкую деревню, с виду очень бедную, хотя там и супермаркеты, и свои миллионеры. Просто таков у них уклад жизни — веками так жить привыкли.

Другое дело мы, русские, со своей фирменной чертой характера — любим повыпендриваться. Смотрите все — я гуляю! Но зато только у нас есть такое понятие, как ностальгия. А как же хорошо ностальгировать за границей! У меня мечта — в старости, когда уже все закончится, когда я не смогу работать по профессии, уехать куда-нибудь, где будет океан, чтобы километр в одну сторону — никого нет, километр в другую — никого нет.

— А как же общение? Или хочешь стать Робинзоном?

— Ну есть же интернет, электронная почта, скайп-телефония. Да и вообще, я даже не знаю, когда моя старость придет. Может, лет в 90, и я никого уже видеть не захочу... Или не смогу. Единственное, что мне тогда будет надо, — чтобы собака рядом бегала.

— А дети?

— Ну собаку я еще могу запланировать, а то, что дается богом...

— О сцене еще в детстве мечтал?

— Честно говоря, не помню, когда ко мне пришла эта мысль, но я точно знал, что буду артистом. У меня такое ощущение, что я был так изначально запрограммирован. У меня нет хобби, я не коллекционирую марки или бабочек. Меня интересует только моя профессия и все, что с ней связано. Много езжу по стране, смотрю вокруг, изучаю, впитывая в себя людскую атмосферу — все это в итоге работает на мою профессию.

— В театре ты работаешь намного больше, чем в кино, но славу тебе принес именно телевизор…

— Я считаю себя в первую очередь театральным актером. Но и в кино мне теперь не страшно работать. Мне повезло, на заре кинокарьеры у меня были очень хорошие режиссеры: Абдрашитов, Никифоров, Прошкин, Смирнов — потрясающие мастера, у которых я учился работать.

— И все-таки театр — это первая любовь?

— Скажу больше: театр для меня — это реабилитация всего того, что происходит в жизни: съемки, нервное напряжение, разочарования. Все эмоциональные переживания обнуляются, когда выходишь на сцену. Это непередаваемые ощущения. В любом спектакле есть несколько моментов, когда ты чувствуешь настоящее единение со зрителем и получаешь очень мощную порцию удовольствия от этого. Но при условии, что все происходящее на сцене — искренне, честно, даже где-то исповедально.

— Театр — понятно... А что тебе дал “Глухарь”?

— Есть много артистов талантливых, преданных своему делу, но, к сожалению, неизвестных широкой публике. В профессии актера все-таки большую роль играет случайность. Мне повезло, моя роль в сериале выстрелила, как говорится, пошла в народ. Сериал собирает большую аудиторию, но, согласитесь, ее надо заслужить. Поэтому мне было особенно приятно, когда зрители, которые полюбили меня по сериалу, пришли в театр, и для них это стало настоящем открытием.

— А как ты понял, что стал популярным?

— Просто однажды вышел на улицу — а навстречу идут люди и улыбаются мне, искренне так улыбаются. Но к популярности нельзя серьезно относиться, я прекрасно понимаю, что это временное явление. Поэтому не хочу привыкать к этому состоянию. Конечно, мне не хотелось бы, чтобы все вдруг закончилось раз и навсегда. Есть хороший пример: про голливудскую звезду Роберта Де Ниро говорят, что он не кассовый актер, а смотрибельный. Мне хотелось бы быть именно таким актером. Чтобы зритель голосовал за меня сердцем. А звезды, которые утверждают, что их достали с просьбами об автографе или просьбами сфотографироваться на мобильный телефон, просто врут. Отними у них это — и они сразу же зачахнут.

— Какой он — твой зритель?

— Когда вышел сериал “Карусель”, я думал, его смотрят только домохозяйки. Для меня было откровением, когда на улице ко мне подходили отслужившие в армии мужики и говорили: “Круто!” Это приятно, когда твоя работа находит отклик в сердцах людей. И я определил для себя такую теорию: наш зритель нуждается в теплоте. Ему нужен такой герой, который был бы для него родным, живым, улыбался с экрана. И когда мне говорят: “Что ты все улыбаешься?” — я отвечаю: “Да потому что именно в этом и нуждаются люди!” Мы же, по сути, очень одиноки в этом мире. Поэтому так живо реагируем на то, что нам близко, и так охотно воспринимаем своих настоящих героев, которые похожи на окружающих нас людей.

— У тебя очень серьезная для молодого человека жизненная философия.

— У меня как раз сейчас знаковый рубеж — 33 года, возраст Христа. Вообще-то я считаю, что в моей жизни наступил гармоничный период. У меня все есть — я успешен, узнаваем, востребован, любим. Знаете, большая проблема людей в том, что у них не сбываются мечты. Многие люди гармонии достичь не могут и живут в каком-то аду. И вот тогда начинаются пьянство, наркотики. А мне этого ничего не надо, я достиг своей гармонии, хотя, может, конечно, и заблуждаюсь, но мне хорошо. У меня был период в жизни, когда я думал, что я самый несчастный. Но это было заблуждение. Если ты здоров, руки-ноги есть, да вообще просто жив, это уже счастье.

— Где бы хотелось еще попробовать себя?

— Безумно хотелось бы поучаствовать в мюзикле, это роскошное зрелище и главное — это абсолютно мой жанр. Хотя пою я только дома.

— Какую музыку слушаешь?

— Мне вообще много что нравится. Нет такого, что я люблю принципиально, например, только рок, а попсу отвергаю. В последнее время подсел на Майкла Джексона. Он, без сомнения, настоящий гений, человек, которого поцеловал Бог.

— Как относишься к спорту?

— Очень люблю плавание, хочу восстановить походы в бассейн. Футбол люблю, но только смотреть. Как зрелище это очень увлекательно, просто потрясающе, это своего рода театральная постановка, поэтому меня это не может не впечатлить. У меня брат занимался легкой атлетикой — бегом с препятствиями, я просил взять меня с собой, и он отвел меня в секцию метания ядра. Смеху-то было…

— О брате очень тепло говоришь…

— Брат у меня прекрасный, но театр не любит. (Смеется.) И пока в детях его я тяги не вижу. Мне казалось, моя племянница Полиночка, сейчас она в четвертый класс пошла, как раз должна быть увлечена. Но она любит других героев. Ее кумир — Антон Макарский, кстати, мой однокурсник. У нас с Антоном дни рождения в один день.

— Что тебя трогает в жизни?

— Недавно общался на интернет-форуме с поклонниками, с друзьями. И вдруг они выложили нарезку кадров из сериала “Глухарь” — эпизодов встречи с мамой, я ведь по фильму, как и в жизни, очень заботливый сын. Это так хорошо было сделано, особенно момент, когда мама моего героя жениха своего ждет, и такая она родная, близкая… Меня очень эта нарезка зацепила! Была ночь, но я сразу своей маме позвонил: “Мамочка, как же я тебя люблю!” Расплакался даже.

— Заработанных денег в кино и театре на жизнь хватает?

— У меня около трех десятков работ в кино и на телевидении. За границей с таким багажом можно было бы уже не работать, а жить на проценты и отчисления. Я недавно читал интервью с Джонни Деппом... Это прекрасно, когда человек в состоянии приобрести целый остров и говорить, что этот берег он назвал в честь Марлона Брандо, а вот этот — в честь жены. И я подумал, почему бы и мне так не сделать? Вот куплю квартиру и каждый угол в ней назову в честь своих близких родственников.