— Как правильно будет? Ага. Че-ре-пов-ча-не! С праздником! — бормочет себе под нос Максим Аверин, выводя завитушки на листе блокнота журналиста «Голоса...». Любимый миллионами Глухарь не только пожелал горожанам тепла и света, но и дал нам эксклюзивное интервью.
Глухарь в космосе

Не будем раскрывать тайну, каким образом нам удалось выйти на личную телефонную беседу с популярным актером. Дозвонились до него сразу, а вот со временем для встречи пришлось сложнее. Сначала Аверин был на гастролях в Караганде, затем — в Алма-Ате, бесконечные съемки и репетиции в столице. Наконец, актер сумел найти для нас полчаса и предложил встретиться на ВДНХ, в одном из павильонов которого проходят съемки «Глухаря». В день назначенной встречи за час до интервью мы уже топтались вокруг павильона «Космос». Внутри идет бойкая торговля садово-огородным инвентарем. И ни намека на камеры и актеров. Наконец, охранник показал нам неприметную с первого взгляда дверь. За ней — лестница, поднимаемся на второй этаж и попадаем в курилку. «Господа актеры, не будьте свиньями! Убирайте за собой» — объявление с таким призывом висит на одной из стен. На другой красуется огромная афиша, точнее, ее половина. В центре — обшарпанный, некогда белый, а нынче темно-серый от въевшейся грязи пластмассовый стол, пара зеленых стульев. В центре стола — большая банка из-под кофе, которая служит актерам и членам съемочной группы пепельницей.

— К кому? — грозно насупив брови, поинтересовалась энергичная дама, руководившая несколькими операторами (как потом выяснилось — директор картины).

— К Аверину.

— Ну ждите, не знаю, когда ваш Глухарь появится.

Покорно плюхаемся на пластиковые стульчики и ждем. На площадку стекается народ, большинство несет в руках запасы провизии: булочки, шоколадки, стаканчики с кофе и пюрешки «Роллтон».

Наконец появляется Максим Аверин. Высокий (в жизни он намного выше, чем кажется на экране), в темно-сером пальто до пола, фиолетовый шарф обмотан вокруг шеи. В руках — большой саквояж.

— Здрасьте, — по-глухаревски улыбнулся Максим. — Сейчас найдем место, чтобы побеседовать.

Поднимаемся в гримерную популярного актера (к ней ведет отдельная лестница, чем-то напоминающая чердачную). Усаживаемся за стеклянный столик. Максим закуривает сигарету, улыбается пуще прежнего:

— Ну, спрашивайте!
«Я после тридцатника так зажил хорошо!»

— Максим, вы один из самых успешных актеров. Награды, признания, обожание зрителей. Голову от таких успехов не кружит?

— Я — спокойное, разумное существо, — говорит актер. — Не схожу с ума от своей популярности, я от нее не балдею, не тащусь. Конечно, она мне во многом помогает. Я часто гастролирую со спектаклями по городам и чувствую внимание и энергию зрителей. Было бы страшнее приехать в город, где тебя никто не ждет. Пустой зал, леденящий холод...

— Во многих интервью вы говорите, что очень счастливый человек.

— Это правда.

— А в чем для вас заключается счастье?

— Ощущать, что ты живешь в гармонии с самим собой, в ладу с миром. Когда понимаешь, что другого уже не будет. Ты такой, какой ты есть. И не стану я уже голубоглазым блондином, — хохотнул Максим. — Шучу, конечно. Счастье, когда ты получаешь высочайшее наслаждение от профессии, которой служишь. От того, что не живешь прошлым, а стремишься идти вперед. Вот иногда журналисты говорят: «Расскажите про негатив». А я его не помню, потому что даже негативный опыт превращаю в опыт, чтобы потом обернуть это как урок. Я всем все простил.

— Это ваша жизненная философия?

— Да. Я живу по заповеди: дай мне, боже, пережить то, что невозможно изменить. К сожалению, я уже не смогу совершить революции, даже когда это касаемо только двоих человек. Надо просто понимать, что в какой-то момент все может закончиться, поэтому нужно наслаждаться жизнью и любить ее.

— Любить сегодня, я вас правильно понимаю?

— Да. Вообще ничего не нужно откладывать на завтра, ведь его может и не быть.

— Как к вам пришло осознание этого?

— Знаешь, я вот после тридцатника так зажил хорошо! — доверительный тон и искренний взгляд Аверина очень подкупают. — Я учусь, открываю для себя новые возможности. Понимаю, что нашел свою задачу в жизни.

— И в чем она заключается?

— Когда я иду по улице, и прохожие мне улыбаются, понимаю, что дарю им радость. Это прекрасно. Я никогда в интервью не рассказываю о своих проблемах, ведь у каждого человека в жизни их столько происходит! И что мои бедки рядом с бедой матери, которая не дождалась сына с войны, да что с войны, у нас из армии похоронки приходят... Или ребенок, у которого нет родителей. Так много людей, которые нуждаются хотя бы в минутном тепле. И я счастлив, что могу им его подарить.

— Наедине с собой Максиму Аверину не грустно?

— А мне просто некогда, — вновь обезоруживающе улыбается Максим. — Я могу грустить, только когда мне становится неинтересно. Это может быть связано с работой, с людьми, которые не соответствуют моим потребностям. Не выношу это состояние и стараюсь отойти в сторону. Я люблю, когда вокруг меня прекрасные, талантливые люди. Они могут быть ужасны по характеру, но таланту можно простить все.
Аверин с жестами Глухарева

— Что общего у Глухарева и Аверина помимо отчества?

— Какие-то параллели, безусловно, есть. Я же многое придумывал для Глухарева с себя. Сценарий — это некая конструкция, а «мясная» начинка — моя. Придумываю, как Глухарев говорит, его словечки, слова-паразиты, жесты, как он ходит, танцует. И это не всегда совпадает со мной в реальной жизни. Например, одеваемся мы с Глухаревым совершенно по-разному. Любая роль где-то переплетается с тобой, ты наделяешь персонажа своими потоками крови.

В этот момент у Аверина звонит мобильный телефон. Извинившись, он берет трубку, внимательно слушает собеседника и вдруг, в задумчивости, с размаху опускает ладонь на голову — жест, знакомый миллионам зрителей «Глухаря».

— Максим, вот у вас сейчас жест-то Глухарева был, — подначили мы актера.

— Да? — искренне расхохотался Аверин. — А я и не заметил.

— Раз уж вы упомянули про одежду, скажите, при выборе вещей вы ориентируетесь на личный вкус или следуете тенденциям моды?

— У меня своя мода. Видимо, сказывается пионерское детство, с годами понял, что общий хор просто ненавижу. Не могу, как маленький, вокруг стульчика скакать как все. Главное, чтобы одежда была комфортной, являлась как бы продолжением тебя, а не доминантой.

— Вы — человек, привыкший к комфортным условиям?

— Я часто ночую в гостиницах в разных городах. В принципе, мне везде удобно. Если человек сам по себе уютный, то ему везде будет хорошо.

— Это все та же гармония?

— Конечно. Мне, например, для удобства немного нужно: кофе и сигареты, вот с чего начинается каждый мой день.
«Ну красавчик!»

— Максим, и все-таки театр или кино?

— Я не делаю приоритета. Я боготворю театр и обожаю сниматься в кино. Вот только в кино меня могут использовать в определенном клише. Определяет и воспитывает меня, конечно, театр. Здесь я имею возможность вырасти, если буду трудиться.

— Чувствуете ли энергетику зала?

— Я ее вижу. Люблю состояние, когда понимаю, что поймал внимание зрителей, и они теперь готовы идти за мной. Это необыкновенное чувство, которым я очень дорожу. Случаются и забавные сценки, конечно. Например, недавно на спектакле в Алма-Ате у меня по сценарию выход на сцену не из-за кулис, а прямо из зала. И вот я иду, слышу крики, нарастающую волну овации, и вдруг крик: «Ну красавчик!»

— При вашей внешней открытости вы редко отвечаете на вопросы о личной жизни. Скрываете ее как нечто сокровенное или создаете интригу?

— Не надо все, как простыни раскладывать, должна оставаться какая-то дистанция, определенная зона, которую я называю «мое воздушное пространство». Другим самолетам там летать не надо, там только моя авиакомпания, понимаете?

— И напоследок, газета «Голос Череповца» — семейное издание...

— Очень хорошо, — кивает Максим.

— Какая семья, на ваш взгляд, идеальна?

— Когда все дома, — не раздумывая отвечает Аверин. — И родители вместе, и детей много. Все начинается с дома, если там спокойствие и любовь, то и везде будет мир.