Максим Аверин: «Меня можно убить. Но не сломать!»

 Максим Аверин из тех, чья творческая судьба была предрешена еще в детстве. Его родители всю жизнь работали на киностудии «Мосфильм», отец – художником-декоратором, мать – дизайнером по костюмам. Однажды отец взял Максима с собой в Махачкалу, где снимался фильм «Похождение графа Невзорова». Шестилетний непоседа приглянулся режиссеру Александру Панкратову–Черному, и тот снял его в эпизоде фильма. Популярность же «свалилась» на Аверина спустя 26 лет после первой сыгранной роли. Он сыграл майора милиции Сергея Глухарева в сериале «Глухарь» и стал народным любимцем. Теперь, что ни «желтое» издание, то заголовок во всю первую страницу, посвященный Аверину. То он «женился», то «влюбился», то «подрался». Имя популярного актера – залог того, что газету или журнал обязательно купят! Так он стал «человеком–приманкой». А потом и роль получил в «одноименном» сериале. Сейчас Максим снимается в сериале «Человек–приманка» и обещает, что эта роль изменит представление о нем и его творчестве.

– А из какого вы издания? Не «желтая» пресса, надеюсь? А то мне эти сплетники уже надоели! – с этого вопроса–заявления началось наше интервью с Максимом Авериным.

– Максим, может быть, это и есть цена популярности…

– Нет, это цена нынешнего времени. Я думаю о том, что должно двигать человеком, чтобы он опустился до грязных сплетен? Может быть, нужда, голодные дети? Тогда с меня не убудет, главное, чтобы чьи–то дети были сыты. А если это призвание – грош цена такому журналисту. 

– Но папарацци существуют во всех странах. 

– Да Бог с ними! Если раньше я переживал, нервничал по этому поводу, то сейчас мне все равно! Меня сломать невозможно! Убить – да! А сломать – нет. 

– Максим, в сериале «Человек – приманка» вы играете учителя информатики. Вас действительно заинтересовал материал или согласились на работу из–за дружбы с режиссером Гузэль Киреевой, с которой вы работали над «Глухарем»?

– Товарищество и дружба в профессии – это одна из важных вещей. Мы с Гузэль друг друга понимаем с полуслова, хотя иногда бывает, что ругаемся, спорим. И это прекрасно, потому что в спорах рождается истина. Ну и, конечно же, я очень соскучился по комедии. В последнее время мне все чаще предлагают драматические роли, а мне хотелось сыграть в хорошей, доброй ситуационной комедии, мастером которой был Леонид Гайдай. В этой картине нам очень повезло со сценаристом Владимиром Дементом. Он напомнил нам, что значит смеяться над собой или нелепыми ситуациями. После «Глухаря» кто–то мог подумать, что за мной навсегда закрепится образ «мента», этакого супермена, и я умру артистом одной роли. Но не тут–то было! Мне очень нравится, когда я меняюсь, перевоплощаюсь. Как говорил один из героев в «Покровских воротах»: «Артист должен переодеваться»! 

– Вас на съемках окружили дети – они буквально висели на вас. Не тяжело с детворой сниматься?

– Я детей люблю. Хотя, безусловно, сложно сниматься, когда их так много на площадке. Все они требуют внимания, кроме того, у каждого из них свой режим. Кому–то надоело сниматься и все: «Мама, пошли домой!» 

– Но ведь и вы начали сниматься в кино еще ребенком…

– Я был другим ребенком, более взрослым. Я никогда не устраивал публичных истерик, если меня кто–то обижал, просто уходил. Я видел, как в киношной среде ведут себя взрослые, мне это нравилось, поэтому тоже позиционировал себя взрослым человеком.

О возрасте и фамилии

– Возраст для мужчины–актера что–то значит? 

– Серьезно я начал сниматься после окончания театрального вуза. Сейчас мне 35 лет – это хорошая пора для артиста. Я очень счастливый в профессии человек, потому что ни разу нигде не повторился. Я уважаю свою публику, и мне хочется, чтобы мой зритель видел, что я еще могу. Я не вижу своего потолка, и не хочу, чтобы зритель его видел. Есть такая потрясающая история, Марк Прудкин, актер МХАТа прошлого столетия, в 97 лет подал заявление об уходе с формулировкой «в связи с отсутствием творческой перспективы». Вот это настоящая актерская позиция. 

– Кстати, прочитала в интернете, что фамилия Аверин с древнееврейского переводится как «свет Бога». 

– Да вы что? Я не знал! Я так глубоко об этом не задумывался…Это как кто–то сказал: «Когда ты разговариваешь с Богом – это нормально, но когда Бог разговаривает с тобой – это уже странно». Я не знаю, какой я там свет, но когда мне приходят письма от матерей, которые потеряли своих детей, от жен, которые не дождались мужей, то есть от людей, которые знают, что такое горе, и эти люди меня благодарят – мне приятно. За что благодарят? За радость, которую я им дарю с экрана, со сцены. Об истории своего рода я знаю мало. Были такие времена, когда мои прадеды сочли правильным унести с собой наши семейные истории. Поэтому, к сожалению, про своих пра–пра ничего сказать не могу. Но фамилию ношу гордо. Тем более, что она начинается на букву «А» и всегда стояла первой в любых списках. 

– Вы известный и очень плодотворный артист. А до сих пор ходите без звания.

– Это все какая–то административная ситуация, которая усугубилась новыми законами. Теперь нужно отработать 20 лет на одном месте, чтобы потом тебя похоронили за счет Минкультуры. Но на похороны я сам заработаю. А что касается звания, есть такой анекдот. Подходят к Иосифу Виссарионовичу Сталину и говорят: «Вы знаете, есть такой замечательный артист, но у него нет звания. Сталин говорит: «Ну, хорошо дайте ему «народного». «Подождите, так он же еще не заслуженный!». «А когда заслужит – дайте заслуженного!». Отсутствие званий не лишает меня зрительской любви, никак не влияет на мой гонорар. Если бы оно было – это всего лишь такая приятность для родителей.

– Вы хотите всю свою жизнь посвятить одной профессии?

– Я не смогу без этого жить. Я не представляю своей жизни без запаха кулис, атмосферы съемочной площадки, чувства локтя партнера, слов режиссера «камера, мотор», занавеса, зрительского дыхания. Я без этого не хочу жить, я не смогу! Моя самая главная мечта жизни – это быть актером.

Спорт и отдых

– Максим, у вас так много проектов, не даете себе отдыхать? 

– Я отдыхаю в самолете. Сегодня вечером я улетаю на концерт в Екатеринбург, оттуда полечу в Алма–Аты, затем в Караганду со своим моноспектаклем «Искренне без купюр». Я не могу сказать, что физически очень устаю. Меня ждут, и для меня это уже хорошо. Не понимаю, когда артист позволяет себя вести со своим зрителем по–хамски. Артист без публики – никто. 

– Вы сейчас себе многое можете позволить? Допустим, закончились съемки, и вы решили махнуть, ну,…на Маврикий! 

– Я там был уже, туда мне можно уже не летать! (смеется). Все бы ничего, если бы не ответственность. Она родилась вперед меня. Я не могу позвонить и сказать: «Я не приду сегодня на съемки, потому что я устал». Сначала нужно сделать свою работу, а потом отдыхать. А уж «заблудиться» я и в Москве могу! И никто меня не найдет, поверьте! Я обычно отдыхаю в Новый год, потому что когда–то уже отработал все свои «ёлки». А скоро с «Человеком–приманкой» у нас будут съемки в Крыму. Я буду жить на берегу моря, буду вставать в пять утра и ходить купаться, и только потом – на работу. 

– Вставать в пять утра – для вас это нормально?

– Мне вообще достаточно спать три часа. 

– А как вы поддерживаете форму? Ведь роли суперменов кому зря не дадут!

– В фитнес–клубы не хожу. Мне достаточно одного спектакля в «Сатириконе», он заменяет три дня усиленной тренировки. Ну, и просто стараюсь меньше есть. Хотя сам я люблю людей с юмором и хорошим аппетитом. Худые у меня вызывают подозрение, что у них либо язва, либо фига в кармане. 

Лекарство от депрессии

– Максим, сейчас вы успешный артист, режиссеры мечтают вас «заполучить» в свои проекты. А когда только начинали карьеру, часто перед вами закрывали двери?

– Было и такое. Я пошел в профессию в 90–е годы. Когда никто не знал, что делать. Все носятся как угорелые и пьют водку, а мне всего шестнадцать лет! Кому я был нужен? Но я ни на кого не обижался. Никогда не завидовал чужому успеху, потому что, если честно, не знал его цену. Я искал свой шанс, и знал, что он дается каждому. Просто нужно его увидеть, схватить и правильно использовать. И мне в этом повезло.

– У вас есть блокнотик, в котором вы записываете какие–то детали, наблюдения для будущих ролей?

– У меня очень хорошая зрительная память, я наблюдательный. Вижу, как человек ведет себя, как он садится, как говорит, как входит в компанию. Близкие ругают меня за то, что, когда я начинаю рассматривать людей, то делаю это так бессовестно и нагло, что им приходится меня одергивать. Но это все для работы – ничего личного!

– Вы полностью отдаетесь кино и театру. А на личную жизнь время остается?

– Я никогда не разделяю личную жизнь и профессию. 

– Многие великие артисты пожертвовали своей личной жизнью ради профессии – и сейчас у них ни семьи, ни детей…

– Я счастлив на всех фронтах. У меня прекрасная семья, у меня любовь, работа. Я никогда не сортирую, что у меня на первом месте, а что на втором и третьем. Потому что мне кажется, что это предательство по отношению к тем, кто идет следующим в списке. В моей жизни нет первых мест и последних. 

– То есть вам удается все совмещать?

– Я вообще после тридцати лет вдруг пришел к гармонии. Все себе объяснил. И у меня больше не бывает депрессий. Я никогда не выйду «пустым» к зрителю. У меня есть выплеск, и всегда есть, что сказать. Я ничем не обделен. 

– А как вы к этому пришли?

– Не знаю. Не верю в приметы, верю в Бога. Не могу сказать, что я послушный прихожанин, я даже не соблюдаю постов. Тогда мне нужно было бы сидеть дома и не выходить на сцену. А я без этого не могу. Бог – он внутри меня. 

О протекции

– Если к вам подойдет кто–то из близких друзей и скажет: «Максим, тут моя дочка хочет поступать в театральный…» Что скажете ему? 

– Ничего не скажу, потому что у каждого свой путь. Когда я поступал – ни у кого совета не спрашивал. Верил только в удачу и понимал, что это цена жизни. Если человек по–настоящему хочет, а не просто капризничает, значит, это будет его. Сейчас многие думают, что актерство – это легкий труд. Бедные дети! В этой профессии психологически сложно, особенно мужчинам. Потому что иногда приходится наступать на свою гордость, а в мужчине гордость – одно из основных качеств. Это профессия зависима от очень многих – от гримеров, костюмеров, режиссеров и даже от журналистов! Не многие с этим справляются. Но советовать я бы никому ничего не стал. Если человек что–то хочет, он это сделает. 

– А знакомые не обращаются с просьбой посмотреть–послушать будущих «звезд», составить протекцию?

– Я сразу говорю – нет. Ни за кого не буду ходить и просить. Если ты идешь просить, значит, ты уже ставишь под сомнение профессиональные качества этого человека. Талантливому человеку обязательно будет сопутствовать удача. Помогать нужно, но просить за талант – нельзя. 

Доход–расход

– Журнал «Форбс» недавно опубликовал финансовые рейтинги российских звезд – и вы на 39 месте. 

– Мне, конечно, приятно такое внимание. Но я удивлен тому, как люди любят считать чужие деньги. Эти деньги я не украл, а честно заработал. Не могу сказать, что Максим Аверин очень дорогой артист. И хотел спросить: а каким бы меня хотел видеть мой зритель? Чтобы я ездил на троллейбусе? Жил в однокомнатной квартирке на окраине Москвы? Не думаю, что им это надо. Нужно радоваться удаче ближнего. Считать чужие деньги любят люди, которые сами не могут заработать, им лень поднять зад, чтобы что–то сделать. А читают эти рейтинги люди, у которых какие–то нелады в личной жизни. Мне жалко их! Подсматривать в замочную скважину нехорошо! В связи с этим друзья рассказали мне анекдот: «Если утром у вас нет желания идти на работу, откройте журнал «Форбс». Не нашли там свою фамилию? Быстро на работу!» Памятников себе ставить я не намерен. Но статья в «Форбс» – это хороший пример того, что, если у меня получилось, то и других тоже все получится!